Время ходить - Время ходить с Ибрамом Кенди

🎁Amazon Prime 📖Kindle Unlimited 🎧Audible Plus 🎵Amazon Music Unlimited 🌿iHerb 💰Binance

Ибрам X. Кенди: Для меня прогулка — это время, когда я могу подумать над решением проблем, будь то глобальные проблемы современности или сложности в моей личной жизни. Прогулка замедляет ритм, позволяет побыть наедине с собой. Бывают моменты, когда нам просто необходимо скрыться от изнуряющего ритма современной жизни, сконцентрироваться. Прогулка очень в этом помогает.

[МУЗЫКАЛЬНАЯ ЗАСТАВКА]

Сэм Санчес: В цикле «Прогулки» выдающиеся личности современности делятся с нами историями, фотографиями и песнями, которые повлияли на их жизнь. «Месяц афроамериканской истории» начинается рассказами о богатой истории, культуре и вкладе в мировое достояние представителей афроамериканского сообщества. Выход в свет книги «Как быть антирасистом» профессора и знаменитого писателя Ибрама X. Кенди перевернул структуру антирасистской полемики в Америке и стал настоящей культурной вехой. Во время прогулки он рассуждает о стойкости в периоды личностной и политической неустроенности.

Ибрам X. Кенди: Мы в Бостоне. Гуляем вокруг пруда Ямайка. Это один из самых красивых и известных бостонских прудов. Я приехал сюда этим летом, чтобы занять должность профессора в Бостонском университете и создать новый Центр антирасистских исследований.

Для меня Бостон — это центр региона, где некоторое время жил и учился У. Э. Б. Дюбуа, один из моих кумиров. Это Малкольм Икс. Это Мартин Лютер Кинг, получивший докторскую степень в Бостонском университете, где учился всего за шесть месяцев до бойкота автобусных линий в Монтгомери. Конечно, это и события XIX века, когда Бостон буквально стал центром аболиционистского движения.

Как много здесь жило невероятных людей, которые боролись за перемены к лучшему в этой стране. Я подозреваю, что многие из них наведывались на пруд Ямайка, чтобы снять стресс, погулять, подумать. Ведь это один из самых замечательных зеленых уголков Бостона.

В 2019 году была опубликована моя книга «Как быть антирасистом». Вкратце, я попытался популярно донести до читателя идею о том, что антоним понятия «расизм» — не «нерасизм», а «антирасизм».

Можно сказать, что нас фактически учат отрицать проявления собственного расизма. То есть нас учат не только быть расистами, но и отрицать, что мы ими являемся. Тот факт, что нас учат отрицать собственный расизм, частично объясняется тем, что расизм представляют нам как фиксированную, неотъемлемую характеристику человеческой природы.

Однако в книге «Как быть антирасистом» я привожу аргументы тому, что «расизм» или «антирасизм» не являются постоянными параметрами индивидуума. Это не фиксированная оценка человека. Это оценка его поведения в любой конкретный момент.

Подумайте сами. Сегодня кто-то скажет, допустим, что афроамериканцы ленивые. В этот момент он расист. А уже завтра тот же самый человек пристыдит того, кто жалуется на засилье в стране латиноамериканцев. В этот момент он антирасист. Или человек может жить с расистскими убеждениями, а потом признать свою ошибку и начать продвигать идею расового равенства.

Моя книга вышла прошлым летом.

Как водится, я поездил с презентациями о книге. После одной лекции ко мне собралась большая очередь за автографом. Обычно я стараюсь перекинуться со всеми парой слов, но при этом стараюсь не задерживать очередь.

Одного момента я никогда не забуду… Ко мне подошла пожилая белая женщина с книгами. Она тоже хотела их подписать. Она поблагодарила меня за лекцию, за то, что я к ним приехал. И тут она говорит: «Можно, я вам кое-что скажу?» Как я мог не уважить пожилую женщину? Конечно, я ответил да. Она сказала мне следующее: «Ваша работа и конкретно эта книга раскрыли мне глаза на то, что я всю жизнь была расисткой. Мне уже за 80. Я не хочу с этим умереть. Поэтому всю оставшуюся жизнь я буду стремиться к антирасизму.»

Почему мне запомнился этот эпизод? Потому что человек в весьма преклонном возрасте нашел в себе мужество признать свой недостаток и выразить свое желание измениться. «Мне за 80, но я еще могу измениться. Почему все остальные не могут?» Это просто поразило меня, показало мне красоту человеческого духа, способного к переменам.

Я думаю, важно проявлять некоторое терпение и понимание к людям, демонстрирующим расистское поведение. Ведь шансы на постоянный и неизменный антирасизм с нашей стороны весьма невелики. Прежде всего, стоит признать, что каждый из нас, в результате манипуляций свыше, приучен верить, что причина сложившегося неравенства — плохие люди, а не плохая политика. Другими словами, с учетом особенностей современного общества, кто из нас может сказать, что мы никогда не поддерживали расизм или идею превосходства белой расы? Думаю, мало кто. Скорее всего, ни один из нас.

Попробую объяснить подробнее. Если честно, одно время я сам думал, что проблему представляют собой сами афроамериканцы. И эта история просто напомнила мне о том, что человек может измениться по собственной инициативе.

Я не читал ей бесконечных лекций в попытке изменить ее и ее взгляд на мир. Она сама взяла ответственность за эти перемены и за это понимание. Думаю, важно видеть в людях эту способность и давать им такую возможность.

Представители небелой расы не несут ответственности за то, чтобы изменить белых расистов. Не я трансформировал убеждения этой женщины. Она сама воспользовалась моими работами и, уверен, работами других, чтобы измениться.

Однажды, когда я жил в Филадельфии… Думаю, мне было лет 25. Я только что защитил докторскую, стал профессором. И в одно прекрасное утро решил заглянуть в парикмахерскую, привести себя в порядок.

Я ношу дреды, поэтому стрижка мне не нужна. Но я стараюсь за собой следить. В мою парикмахерскую надо было прийти пораньше, чтобы долго не ждать. И я решил проснуться пораньше и сразу отправиться туда.

А по дороге в парикмахерскую я решил забежать в магазин… …кажется, за зубной пастой и щеткой. Дело было осенью. На улице было прохладно. Поэтому я надел худи, спортивные брюки и носки под шлепанцы. Шлепанцы с носками, да. Прошу прощения, если это оскорбляет ваш вкус.

И вот я поехал в магазин в надежде, что забегу туда на пару минут, а потом поеду в парикмахерскую. Я поставил машину и обратил внимание на полицейский автомобиль, припаркованный как-то наспех. Я понял — что-то не так. Но я просто хотел забежать на минутку за зубной пастой и щеткой.

В общем, я зашел в магазин. А там между кассами и торговым залом широкий проход. И вот я стою в этом проходе и смотрю в проходы между стеллажами в поисках зубной пасты.

И краем глаза вижу, что слева ко мне направляется полицейский. Зашел я, значит, в этот магазин. А руки у меня в кармане-кенгуру, потому что на улице холодно. Я повернулся на него посмотреть. А он, с рукой на пистолете, подходит ко мне и требует вынуть руки из кармана.

Я спросил у него, в чем дело. Задним планом, конечно, я понимаю, что этими словами вполне мог подписать собственный приговор. К счастью, он просто чуть сильнее сжал пистолет и еще раз приказал мне вынуть руки из кармана.

Я достаю руки из кармана и спрашиваю, в чем, собственно, дело. На что он приказывает мне выйти из магазина, прислоняет меня к полицейскому автомобилю и начинает рыться у меня в карманах. Оружия при мне нет. А потом сажает меня на заднее сиденье. Буквально через несколько минут подъезжают еще полицейские машины! Такое скопление полиции на маленькой магазинной парковке!

Оказалось, что в районе была стрельба, а моя внешность подходила под описание подозреваемого: черный мужчина в черном худи. Подозреваемый сбежал. И они его искали. Представьте себе, я захожу в магазин, перед которым припаркован полицейский автомобиль. Я в шлепанцах. И каким-то образом этому полицейскому пришла в голову мысль, что подозреваемый — это я! В итоге они поняли, что это не я. Но по ходу процесса меня не оставляла мысль о том, что, пока они упражнялись со мной в расовом профилировании, настоящий подозреваемый скрылся.

Теперь к самому грустному в этой истории. В итоге они меня отпустили. В итоге они уехали с этой парковки. В итоге я сел в машину и поехал в парикмахерскую. Конечно, я опоздал. Не поверите, сколько раз я опаздывал из-за того, что меня по тем или иным причинам останавливала полиция.

Но вот я захожу в парикмахерскую и вижу, что стрижки ждут еще несколько человек. Я сажусь в очередь. Каждый из них подходит под описание. Каждый из них — черный мужчина в черном худи. Что было бы, если бы один из нас утром поругался с другом и был не в духе? И в результате не ограничился бы простым вопросом «В чем дело»? Нас бы просто убили. А потом обвинили бы в собственной смерти.

Ни за что не поверю, что в белом районе полицейские решили бы просто задерживать всех подряд белых мужчин в белом худи. Представьте себе описание — белый мужчина в белом худи. Как будто так и надо! Как правило, полиция такого не делает. Они понимают, что это считается домогательством, особенно в отношении тех, кого они считают людьми.

Но почему-то в афроамериканских районах это приемлемо. Вы можете себе представить? В этой истории главная проблема — отсутствие описания подозреваемого. Черный мужчина в черном худи — это не описание. Это лицензия на домогательство. Это лицензия на домогательство по отношению ко всем окружающим.

Вот почему люди боятся полиции. Потому что есть семьи, [в которых] кого-то убила полиция. И обвинила их в собственной смерти. То есть убили человека, а после смерти превратили его в монстра. Практически каждый из нас подвергался расовому профилированию, домогательствам и даже мучениям просто из-за цвета кожи.

В тот день мог умереть я. Или кто-то из ребят в парикмахерской. Любой из нас мог умереть в тот день. Не потому, что мы сделали что-то не так. Я просто зашел купить зубную пасту, но этим вполне мог подписать себе смертный приговор.

Конечно, можно представить себе, что это гипербола. Но где-то три месяца спустя домой из магазина шел подросток с конфетами. Или с холодным напитком. Его проверили по расовому признаку. А потом убили. А убийцу оправдали.

Я говорю о Трейвоне Мартине. Это случилось всего через несколько месяцев. Так что на месте Трейвона Мартина вполне мог быть я. Вот почему многие из нас принимают близко к сердцу смерть Трейвона Мартина и оправдание Джорджа Циммермана. Так много афроамериканцев. Так много афроамериканцев, которые живут в районах, где терпят домогательства и профилирование, причем не только со стороны полиции, но и от расистов, объявивших себя поборниками справедливости. Ведь в один прекрасный день ты можешь выйти из дома по делам и больше не вернуться.

В январе 2018 года я жил в Вашингтоне, округ Колумбия. Неделями, если не месяцами, я незаметно для себя терял вес. Я по 10-15 раз в день ходил в туалет. Я неделями страдал кровотечением. Я не курил. Не злоупотреблял алкоголем. Никаких факторов риска для развития рака прямой кишки. Но они, конечно, решили проверить. И я отправился на колоноскопию.

Те, кто в курсе, знают — это дело непростое. Вся ночь прошла в больнице. Что ж, после процедуры я ждал доктора в палате. Она пришла и сообщила мне и моей жене — Садика была со мной, — что в сигмовидной кишке обнаружена кровоточащая опухоль, скорее всего, раковая. Конечно, она предложила сканирование и, разумеется, биопсию для проверки. Но со своей стороны она была уверена.

После колоноскопии мы с Садикой собирались позавтракать с моей матерью. Мы опаздывали, так что думаю, она… она волновалась. После того, как врач сообщила мне, что у меня, вероятно, рак, я был буквально в шоке. Я даже говорить толком не мог. И вот мы сели с мамой… а я не могу ни слова сказать.

Смотрю на потолок, в пол, в сторону… Даже не могу ей в глаза посмотреть. Конечно, первый вопрос был: «Почему так долго? В чём дело?»

Тогда Садика рассказала ей про опухоль, про то, что у меня, вероятно, рак. Мама посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Что ж, если так, мы с этим справимся».

Тогда я посмотрел ей в глаза. Первый раз посмотрел кому-то в глаза после того, как мне сказали, что у меня, вероятно, рак. Она повторила свои слова. «Мы с этим справимся». И… я понял, что она на полном серьезе. Она такая. Ей не важно, что с тобой происходит. В любом случае надо продолжать двигаться, не сдаваться. Надо всегда бороться.

А я в тот момент не знал, смогу ли продолжать. Не знал, смогу ли бороться. Не знал. Но она мне сказала, что я смогу.

И Садика повторила за ней: «Да. Так и будет. Мы с этим справимся». И впервые я сам тихонько себе сказал: «Да. Так и будет. Мы с этим справимся».

Узнав о потенциальном диагнозе «рак», я, как и любой другой, сразу подумал о возможной смерти.

Просыпаешься утром, строишь планы на жизнь… И вдруг, через какой-то час, тебе говорят, что ты, скорее всего, умрешь. Для меня это стало… настоящим шоком.

Что изменилось, когда мама мне сказала: «Нет, мы с этим справимся»? Я понял, что она всем своим существом верит в свои слова. Это направило мои мысли в другое русло. Может, я не умру. Может, я с этим справлюсь. Это придало мне мужества.

В этот критический момент мужество было мне просто необходимо. Думаю, во время любых жизненных невзгод нам просто нужно верить, что мы справимся с ними. Мы должны верить в победу, особенно если речь идет о серьезном заболевании.

На следующий день мне поставили диагноз «четвертая стадия рака прямой кишки». Но к тому моменту я уже убедил себя — или мать и Садика убедили меня — в том, что мы с этим справимся. И я справился.

Так что с точки зрения здоровья у меня всё в порядке. Я прошел шестимесячный курс интенсивной химиотерапии и перенес серьезное хирургическое вмешательство. Невероятно, но я излечился от рака. Это случилось чуть больше двух лет назад.

Я думаю о том, как сказалась на мне борьба с раком… Я сходным образом отреагировал на болезнь Садики. Она врач по профессии, но никогда… до собственного диагноза «рак груди» никогда не сталкивалась с серьезным заболеванием в качестве пациента. Это дало ей возможность взглянуть на ситуацию глазами пациента. Думаю, это дало ей возможность сопереживания.

Я точно так же на это смотрю. Только для меня пациентами являются люди. Когда человек сталкивается с серьезным заболеванием, по сути, ему предстоит невероятная, неослабевающая боль. Во многом это похоже на жизнь за чертой бедности. Или на страх остаться без крыши над головой. Или на голод. Или на постоянные нападки менеджера по расовому или половому признаку. Или по признаку сексуальной ориентации. Это похоже на постоянную борьбу с фанатизмом и узостью взглядов. Когда ты знаешь, что тебя считают опасным только из-за цвета кожи.

Именно это позволило мне сфокусироваться на их боли. Ведь я знаю, что такое боль.

По прошествии времени я понимаю, что выбор у нас один — верить в то, что мы можем совершить невозможное. А совершить невозможное значит превозмочь невзгоды личного или социального характера, потому что альтернативой будет смерть или… увечье. Я просто хочу дать людям мужество. Я хочу, чтобы вы поняли одно: потеря надежды гарантирует поражение. Но если верить в то, что мы способны совершить невозможное, то можно посвятить этому всю оставшуюся жизнь.

[ПЕНИЕ ПТИЦ И ШАГИ]

Перед нами прекрасный вид на пруд. Мы гуляем и по-настоящему наслаждаемся красотой природы. Меня это заставляет задуматься о красоте человеческой природы и взаимоотношениях между природой и человеком. Каждый день все мы, без исключения, должны стараться принести в мир красоту. Когда я вижу эту красоту во время прогулки, она напоминает мне о том, за что я борюсь и для чего живу.

Я вырос в Нью-Йорке, в районе Куинс. Мы слушали хип-хоп. Можно сказать, что наша жизнь проходит под саундтрек. Для меня таким саундтреком стал нью-йоркский рэп. Для меня жизнь без музыки немыслима. Исполнителям хип-хопа особенно удается поместить мою жизнь в контекст. Их уникальный ритм вызывает во мне ни с чем несравнимые ощущения. Музыка — незаменимый элемент жизни.

Возьмем песню «One Mic» рэпера Наса. Она всегда будит во мне волну острой необходимости к переменам. Каждая строчка, каждый куплет подводят нас к сегодняшнему дню.

[МУЗЫКА НАРАСТАЕТ]

Всё повторяется, снова и снова. Пришло время изменить эту страну, этот мир. Сейчас.

[ИГРАЕТ ПЕСНЯ «ONE MIC» РЭПЕРА НАСА]

Или песня Энтони Гамильтона «Comin’ from Where I’m From». Для меня это настоящий гимн моей жизни и жизни тех, кому приходится жить в постоянной социальной несправедливости…

[МУЗЫКА НАРАСТАЕТ]

…в условиях, когда устои сообществ рушатся на фоне политического равнодушия. Люди живут в этих условиях и фактически сами винят себя в этой разрухе.

[ИГРАЕТ ПЕСНЯ «COMIN’ FROM WHERE I’M FROM» ЭНТОНИ ГАМИЛЬТОНА]

Или композиция «I Can’t Breathe» хип-хоп-исполнительницы H.E.R. Это хит года, одна из выдающихся песен современности. Сами по себе слова «Я не могу дышать» — это призыв к спасению жизни. Это настолько трогательная песня. Это музыка, которая, по сути, позволяет нам продолжать скорбеть.

[ИГРАЕТ ПЕСНЯ «I CAN’T BREATHE» ИСПОЛНИТЕЛЬНИЦЫ H.E.R.]

Я поделился с вами разными историями во время этой прогулки вокруг пруда. Точно так же, как просто размышлял бы о тех же историях, гуляя вокруг пруда в одиночестве. Когда мы гуляем, мы думаем. А когда думаем —предаемся воспоминаниям. И эти воспоминания возвращают нас в те ситуации, которые сформировали нашу личность или обстоятельства на сегодняшний день.

Спасибо, что прогулялись со мной за компанию.